Татьяна Толстая написала пост, высмеивающий "либералов" (как всегда, вымышленных — никаких либералов в России нет, просто это слово заменяет презрительных советских "интеллихентов"), выступивших в защиту Стерджеса. По ее мнению, поддержанному пятью или десятью тысячами лайков, девочки Стерджеса — это эротические объекты, и слюнявые "либералы" боятся себе признаться в своей похоти. А по моему мнению, ее пост — апофеоз совковой пошлости.
Девочки Стерджеса целомудренны в своей пробуждающейся сексуальности, они начинают осознавать свое тело, свою женственность, одновременно ее стыдятся и предъявляют миру, скрываются и открываются, и эта мерцающая диалектика трогательна, непорочна и чиста — как чисто пробуждение весенней природы, раскрывающиеся листочки. Видеть в этом эротику или хуже того — порнографию, педофилию — настоящая патология. Стерджес не случайно снимал в коммунах хиппи и нудистов, которые, преодолевая табуированность наготы, одновременно преодолевали и ее эротичность, наш похотливый дифференцирующий взгляд. Не знаю, как вас, а меня никогда не возбуждали ни общие сауны (обычное дело в Скандинавии, Германии, Голландии), ни нудистские пляжи: там тело освобождено не только от одежды, но и от присваивающего и дискриминирующего эротического взгляда, тело там просто тело, а не объект желания. То же и девочки Стерджеса — сексуальные (те, что старше), но не вожделенные.
Настоящая порнография не в них, а в миллионах российских (и не только — индийских, латиноамериканских — но я лучше знаю про российских) девочек, которых отдают в фигурное катание, танцы, эстраду, конкурсы красоты (вот где ад!), облекают в обтягивающие трико с открытыми спинами, накрашивают лица и ногти, заставляют повторять взрослые движения, которые основаны на механике соблазна. Да что там танцы, просто матери делают из своих девочек 5+ лет куколок и мини-женщин, красят им ногти, обряжают в прозрачное с люрексом, подводят глаза, сколько раз наблюдал такое на улицах и в особенности почему-то в торговых центрах (настоящий инкубатор семейных практик). Мне это больше всего напоминает ту накрашенную девочку-проститутку из сна Свидригайлова, что он видит перед самоубийством и что, видимо, было образом, всю жизнь преследовавшим самого Достоевского. Потому что порнография — это объективация и сексуализация человека, принуждение к сексуальности при помощи внешних средств, а у Стерджеса — улыбка природы без тени насилия, тело как факт, а не объект в игре.
И именно поэтому, даже в самых опасных и контроверзных снимках, он преодолел пошлость, а Татьяна Толстая в нее опустилась.
PS Предваряя возможный вопрос, я считаю "Лолиту" и в особенности "Камеру обскура" порнографией, но совершенно не поводом их запрещать. Набоков более умозрителен и механистичен и потому порнографичен, его герои конструируют чужую сексуальность — Лолиты, Магды. А вот, например, Бунин органичен, и его девочки из "Темных аллей" возникают из природы, они сексуальны и чисты, и бездеятельный герой лишь с удивлением и благодарностью принимает их неожиданную сексуальность в дар. И да, девочки Стерджеса — бунинские, а не набоковские, а всем почему-то на ум приходит одна Лолита.
! Орфография и стилистика автора сохранены
