Говорят, что простой российский обыватель на удивление легко перенес потерю исконно русского города Херсона и уход в изгнание законной (по версии Путина) херсонской областной администрации. Что всего 6% опрошенных без подсказок вообще вспомнили херсонскую сдачу как заметное для них событие.
Это подводит к вещам поинтереснее. А как быть с Крымом?
Наука думает разное.
Одни ученые говорят, что про Херсон публика изначально не слыхала и поэтому его не ценила, а про Крым слыхала многое и будет стоять за него насмерть. То есть, если дойдет до Крыма, война сразу станет третьей отечественной.
А другие пониматели народа думают наоборот и считают, что простолюдин сам никогда не соображает и всегда послушен пропаганде. Если пропаганда за свободу, то и народ свободолюбив. Если телевизор за рабство, то сверху донизу все рабы. Про Херсон агитаторы почти молчали, вот потеря и сошла с рук. И с Крымом точно так же можно сделать. Просто помолчать по телевизору, и народ не заметит, что Крыма уже нет.
Первая из этих научных школ упускает, что если бы телевизор круглосуточно рыдал из-за Херсона, то и публика бы сейчас только о Херсоне и судачила. А вторая забыла, что когда телевизор пропагандировал ковидные прививки, полнарода и не думала верить. И это были именно те, кто сейчас на 200% верит пропаганде и одобряет войну.
То есть пропаганда по одним поводам действует, а по другим нет.
Значит, надо уяснить, к какому сорту поводов относятся крымские чувства. В рабочем порядке предположу, что к дешевым страстям, наведенным пропагандой.
В 14-м году, накануне завоевания Крыма, народ вовсе не требовал его силой отобрать. Просто, как всегда, судачил на досуге, что, мол, изверг Хрущев его когда-то изъял, и мог так судачить еще сто лет. Восторг поднялся от уже состоявшегося захвата и, главное, от каждодневного его телепоказа.
Цена так называемого крымского консенсуса не так велика, как принято думать. Добровольных жертв ради Крыма публика никогда не приносила и не будет приносить. Только принудительные. И в этом смысле Крым - тот же Херсон. То есть, владение им или наоборот его потеря - вопрос военный, а не народный. Вопрос начальства, который действительно можно решить, не оглядываясь на мнение масс.
В отличие от ковидопрививания.
! Орфография и стилистика автора сохранены
